31 августа – ИА SM.News. На Южном Урале расположено 22 малых города. Согласно общепринятым критериям к ним относятся города с населением менее 50 тысяч человек. Подчеркнем, что проблемы таких населенных пунктов имеют общенациональное значение, поскольку две трети городов в России относятся к данной категории.
При этом, основные проблемы малых городов Челябинской области сводятся к ограниченности экономической базы и невыгодным конкурентным позициям в привлечении квалифицированных кадров и инвестиций, технологической отсталости большинства промышленных предприятий, высокому уровню износа основных фондов, недостатку мест приложения труда и росту безработицы, крайне неблагоприятной демографической ситуации, в том числе из-за миграции молодежи в более крупные города.
Кроме того, для них характерны естественная убыль населения, низкий уровень развития здравоохранения. а также недостаточный уровень развития социально-культурной сферы и низкий уровень развития инженерно-инфраструктурных объектов, преобладание одной отрасли промышленности, что означает полную зависимость поселения от градообразующего предприятия.
В нашей стране 90% малых городов теряют население, поэтому остановить эту тенденцию в рамках отдельно взятого Южного Урала практически невозможно. В советское время многие южноуральские города рассматривались как части национальной промышленной корпорации, что привело к плачевным последствиям на заре перехода к информационному обществу при росте привлекательности крупных городов вместе с увеличением качества жизни в мегаполисах и прилегающим к ним территориях.
— Здравствуйте, Тарас Владимирович. Как можно решить проблемы Копейска — города-спутника Челябинска, малых городов и урбанизированных поселков в контексте агломерационной политики?
— Добрый день. Если хорошенько поездить по Челябинской области с севера на юг и с запада на восток, а у меня был такой опыт во время проведения избирательных кампаний, то достаточно четко будет очевиден принцип: Южному Уралу нужны «точки роста» и территории взаимного притяжения. Основой применения данного принципа является агломерационный подход. Сначала агломерация, как в случае с Большим Челябинском, складывается по факту, а именно когда жители в прошлом самодостаточных городов предпочитают за большей зарплатой ездить в мегаполис, а далее эти реалии начинают «как-то оформляться».
Вот, например, были у нас когда-то «угольные территории»: Копейск, Коркинский район и Еманжелинский район… Потребности в буром угле в прежнем количестве теперь уже нет, поэтому местный рабочий, даже тот же разнорабочий, предпочтет получать 30 тысяч рублей на руки в Челябинске, а не 20 тысяч у себя дома. Точно также и с «самым пригородным» Сосновским районом, которые в былые времена так и назывался – Пригородный.
Впрочем, имеется и «встречное движение». Так, например, логистический центр сети «Магнит», что под поселком Есаульский, сегодня дает работу не только жителям пригородных поселков, но и челябинцам, нуждающимся в простой и нормально оплачиваемой работе. Соответственно, те, кто говорят, что агломерация — это перекачивание людских ресурсов из пригородов в города, рисуют не совсем верную картинку – город и пригороды нужны друг другу, а вместе они – территория притяжения и развития.
Так, например, достаточно гармоничным и логичным проектом Южного Урала является та же агломерация «Горный Урал», в которую входят Миасс, Златоуст, Трехгорный, Чебаркуль, Карабаш, Сатка и Бакал с общей численностью свыше 532 тысяч человек. Если данная агломерация станет не только декларацией, а еще и политической и управленческой реальностью, а проблемы агломерационной политики порой кроются в необходимости создания и эффективных межмуниципальных координирующих структур, то может получиться очень неплохой импульс в лечении социально-экономической депрессии и в дальнейшем качественном росте.
— Какие из малых городов Южного Урала являются наиболее перспективными с точки зрения социально-экономического развития и инвестиционного потенциала?
— Я глубоко убежден в том, что условную «провинцию», которая сама по себе и крупные сельские центры развития также нужно усиленно и гармонично развивать. Слово «провинция» специально предлагаю всегда ставить в кавычки, дабы никого ненароком не оскорбить, да и вообще – убрать негативный налет с этого нормального и достаточно условного термина.
Очень перспективными «провинциальными» городами являются, например, Троицк и Карталы. Карталы могли бы вытянуть Бреды, интересный в принципе поселок, который реально загибается без серьезных денег извне, а Троицк – перспективные для развития агропромышленного комплекса земли своего же Троицкого района, что в ряде мест уже становится реальностью.
— В Челябинской области также существуют так называемые «закрытые города». В чем отличается их положение в сравнении с другими малыми городами?
— Наши «атомграды» — это Озерск и Снежинск. В принципе, сами по себе их «провинцией» даже язык не поворачивается назвать, это пример относительно удачного размещения высоких технологий, требующий теперь развития других (не только лишь атомных) сторон, так сказать, экономической жизни. Гораздо больше проблем в моногородах типа Верхнего Уфалея, в которых «загнулось» основное производство, в случае с Уфалеем — никелевое производство.
В таком случае нужно срочно искать замену, ибо нет ничего, кроме денег, что могло бы способствовать развитию муниципалитета и достойному уровню жизни людей, там уже появилось пластмассовое производство – будет очень хорошо, если производственных центров в бывших «городах-заводах» будет несколько и они будут разные. Заявлено о строительстве и развитии в Верхнем Уфалее аж двух предприятий на месте одного? Вот, это самый разумный подход, ибо не надо цепляться за советскую практику, неуместную в рыночной экономике, и держать «все яйца в одной корзине».
— Какие перспективы развития малых городов открываются в ближайшие годы?
— Полагаю, что примеров по территориям достаточно, поэтому обобщаю: в регионе наступает время гибкого развития «точек роста» и «территорий развития», способных вытянуть «все остальное», а также обеспечить, в ряде случаев, ту разумную концепцию взаимодействия города и села, о котором в прошлом двадцатом веке реально могли только лишь мечтать. Да что там двадцатый век…
Помнится, что еще в 2010 году страна почивала на лаврах «великой энергетической державы», а в регионе, особенно в самые мрачные годы правления бывших губернаторов Юревича и Дубровского доминировала одна лишь логика временщиков, предполагающая одни лишь косные догмы «промышленного сердца», перманентно чреватые депрессией. Сегодня начинает хотя бы декларироваться гармоничное и многоуровневое развитие, что уже хорошо, хотя бы на уровне концепций. Осталось концепции обернуть в реальные дела врамках национальных проектов и других подобных программ.
в наших соцсетях
